Remark

Литературные негры. Часть2

Пушкин и ДюмаПушкин и Дюма

Вдумчивый читатель уже догадался, что моменты появления А.Дюма в Париже странным образом совпадают с периодами отсутствия в Петербурге А.Пушкина. В полном согласии с законом Лавуазьё, если где-то одним Александром больше, то в другом месте одним Александром меньше.

Известна сентенция Пушкина из письма Вяземскому:
«Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне свободу, то я месяца не останусь.

Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и <бордели> — то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно — услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится — ай да умница.»

Итак, Пушкин знает достаточно деталей лондонской жизни, чтобы оную подробно вообразить, и говорит о своём стремлении в Париж, приписанном Онегину. Однако же, внимание стоит обратить на «ты не на привязи» и «если царь даст мне свободу». Очевидно, что Пушкин имеет в виду свою принадлежность к государственной службе, которая его свободу и ограничивает.

Однако же, о службе Пушкина Государю у пушкинистов имеет место странное молчание. Официальная биография поминает, что в начале службы он оказывается при генерал-губернаторе Новороссии «чиновником для особых поручений». Какого рода те особые поручения, не разглашается, за исключением анекдотов про саранчу и легенд, что вместо службы Пушкин ухлёстывал за генерал-губернаторской женой, дамой почтенной и существенно старше. Однако же, Пушкин оказывается в разных местах.

Вот мы видим его в Кишинёве, откуда он разъездами ездит по поручениям. Куда можно ездить из Кишинёва? Ясно, что из самого юго-западного города Империи удобнее всего ездить по делам в… впрочем, пушкинисты этот вопрос внимательно обходят, и приходится оставить его воображению читателя.

Пушкин оказывается вдруг и на других границах Империи. Правда, по официальной биографии он границ тех не пересекает. Единственное исключение, которое официальные биографы вынуждены оговорить – это «Путешествие в Арзрум», ибо таково название опубликованных Пушкиным при жизни путевых заметок.

Так что ж за «особые поручения» были у чиновника Пушкина и где же он всё же числился по службе всё это время?

***

Не будем долго ходить вокруг да около эвфемизма «чиновник для особых поручений», и сразу признаем очевидное: Пушкин в государственной службе исполнял функции интимного и разведывательного характера. Но каков же был его статус в этой службе?

Анекдот о том, что Пушкин был камер-юнкером, давно затёрт, и давно всем очевидно, что учитывая частоту его встреч с Государем и высшими чинами Империи реальный вес Пушкина был заметно выше этого весьма не малого звания. Но окончательный ответ о статусе Пушкина в такой бюрократической стране, как Россия Николая I, даёт, разумеется, место его жительства.

Итак, где квартировал Пушкин по состоянию на 1836-37 год? А квартировал он… в прямой видимости Зимнего дворца в одном доме с… Главным Начальником Третьего отделения собственной е.и.в. канцелярии (как тогда назывался аналог нынешнего Совета Безопасности РФ) генералом А.Х.Бенкендорфом. Собственно, дом состоял из трёх этажей. Белль-этаж занимал Пушкин с семьёй, а верхний этаж – Бенкендорф с семьёй. Естественно дружили семьями.

В России вместе живут и дружат семьями равные по статусу господа, если только дело не идёт о друзьях детства. В данном случае детская привязанность исключена, а следственно остаётся равное служебное положение. И мы видим соседом и другом семьи Бенкендорфов не шефа жандармов Дуббельта, а известного в свете писателя, удивительно похожего на периодически возникающего и исчезающего на горизонте парижского света осиротевшего во младенчестве Александра Дюма.

***

В XXI веке трудно удивить публику фактом, что известный писатель прирабатывал заодно и разведкою. Фактов таких известно ныне множество. Тем более, что в XIX веке в Европе все господа с положением почитали за честь состоять в тех или иных масонских ложах, где разведчики и собирали информацию для своих Государей. Другое дело, что с какого то момента, как мы видим из вышеприведённой цитаты, Пушкин стал службою тяготиться и возжелал свободы. Однако же, Государь Николай I не пожелал расставаться со столь ценным сотрудником. Пушкин в последние годы жизни стал невыездным.

Можно только предполагать, насколько невыездной статус тяготил и раздражал профессионального авантюриста, ловеласа и светского льва. Но дело было в том, что это создавало проблемы и своякам Пушкина – уважаемой семье Гончаровых, собравшихся выдать вторую дочь за юного друга и коллегу Пушкина блестящего офицера Жоржа Шарля Геккерна д’Антеса.

25-летний Дантес был для Екатерины Николаевны завидным женихом. И вовсе не только благодаря своим успехам на службе Николаю I, но и благодаря обстоятельствам своей бурной личной жизни. По долгу службы юный разведчик стал когда-то любовником барона Луи-Якоба-Теодора ван Геккерн де Беверваарда. Барон этот в юности был на службе у Наполеона, который его и сделал бароном, но под конец царствования оного установил весьма доверительные отношения с тайными службами России. После падения Бонапарта барон пошёл на голландскую службу по приглашению невестки голландского короля и будущей королевы Анны Павловны. В 1822 году Геккерн стал посланником Голландии в Петербурге.

Барон выполнял, впрочем, не только дипломатические функции, но и оказывал Николаю I весьма деликатные услуги разведывательного характера. Коллега барона, офицер русской службы эльзасец Дантес водил с бароном дружбу и имел от Николая I поручение тщательно наблюдать за Геккерном. Стремясь установить за бароном наблюдение как можно более плотное, он в 1831 году познакомил с бароном своего 18-летнего сына Жоржа Шарля.

Функции приставленного мальчика, разумеется, не были для столь искушённого шпиона, как Геккерн, тайною. Однако же, в дело вмешались обстоятельства романтические. Геккерн влюбился в обаятельно юношу и получил от него взаимность. Вряд ли Дантес испытывал к немолодому другу страстную любовь (всё это время он имел романы с девицами на стороне), но в силу юношеской всеядности не испытывал к этой связи и отвращения. Позволяя себя любить бездетному барону, он вытащил козырную карту: влюблённый барон пожелал оформить отношения с юношей, ожидая, что это надолго удержит того в его орбите.

В те времена не додумались ещё до регистрации гомосексуальных браков, а потому единственной формой оформления отношений было усыновление. Геккерн усыновил Жоржика при живом отце, получив от того письменное официальное согласие на этот акт. Позже при аналогичных обстоятельствах Горький так же усыновит Зяму Свердлова (Зиновия Пешкова).

Итак, в 1836 году Жоржик достиг 24 лет от роду, и был не только первым красавцем петербургских паркетов, но и наследником богатого барона. Это и делало его завидным женихом Катеньки, судьба которой не была для Пушкина безразлична. Будучи если не начальником, то неформальным шефом Дантеса по тайной службе, Пушкин покровительствовал перспективному юноше. Быть может, он видел в нём себя, только моложе.

В 1836 году Геккерн получил сведения, что его планируют отправить посланником из обжитого им за 15 лет Петербурга в Париж. В Париж же стремилось и семейство Гончаровых. Пушкин и Дантес, разумеется, желали отправиться в Париж за сёстрами-супругами. Весной 1836 года у Пушкина умерла мать, и больше у него в России привязанностей не осталось. Препятствием оставалась лишь воля Государя, не желавшего отъезда Пушкина. Надо было что-то предпринимать.

<< Часть 1

Часть 3 >>

Комментарии

Нет комментариев к данной статье.

Comment

Поля обозначенные как * требуются обязательно. Перед постингом всегда делайте просмотр своего комментария.